Я - Кехт, оборотень. 30 лет на свете живу. А может, и более. Жизнь моя в лесу началась, а кто там в лесу лета-то считает? Жизнь там трудная, летом времени нет, а вот зимой - плохо... Ну а переживешь зиму - считай, жизнь по новой пошла. Бегай себе, убивай кого послабее, а от тех кто сильнее - убегай. Холодно станет - к людям иди, воруй у них кур да девушек. Так и жил, даже зарок себе дал - никогда не есть неощипанных кур. Унесу в лес, оборочусь человеком, ощиплю, а там уж - ем. Правда, человечья натура скоро о себе дала знать: захотелось мне девушку похитить. Да, видать, не ту я себе выбрал: Мэйв ведьмой оказалась, болезней на меня наслала, так что не я ее из деревни, а она меня из лесу похитила. Заставили меня ведьмы на себя работать, и отработал я у них долгий срок - лет 5, а может, и 7... не умел я тогда считать - да и говорить-то толком не умел. Воду носил, дрова рубил, уму-разуму учился. И хоть трудна была моя работа, а все ж у людей жизнь не в пример лучше, чем в лесу, показалась: ни тебе опасностей, ни тебе забот - живи на всем готовом. И даже, если заболеешь - ведьмы подлечат. Ну а так как жили мы недалеко от священной друидской рощи, то и друиды часто к нам захаживали. Просветили они меня, о богах рассказали...

Вышел срок, и решил я у ведьм остаться. Человеком быть понравилось, и волчье свое обличье я забыл почти, в отличие от Ахта, родственника моего дальнего. Тот и в человечьем обличье хвост прятать забывал, и в волка не в пример чаще оборачивался. Видать, потому и выжил, что сноровку свою волчью не всю еще потерял.

Стал я жить с ведьмами, работал на них по-прежнему, поручения всякие выполнял. В Тару меня, как своего, пускали, и многие меня там знали в лицо, в Мунстер заглядывал, в Бруйдене пил. А Мунстерская принцесса, младшая которая, даже в волчьем обличье со мной подружилась. Увидела, как я оборачиваюсь, не испугалась... так я ее до города волком и проводил.

Поручения же мои вот какого плана были: ходил я волком по лесу, да и под стены городские забегал; слушал, что люди говорят, а потом об этом ведьмам докладывал. Что уж они с этими сведениями делали - не знаю, но гадостей за мудрыми женщинами я никаких не замечал: любого, кто к ним за исцелением обращался, лечили, да и знаниями своими охотно делились.

Потому, как пришел трудный час, вся Ирландия на помощь пришла. А дело вот как было: заглянули к нам торговцы. Предлагали фибулы странные, руны защитные и пояса кожаные. Только вот денег мелких у них не было, и сдачу сдать они не смогли. Так и ушли ни с чем, а один из них монетку уронил. Потянулась к ней Айлин, поскользнулась и свалилась - прямо лбом об пень. Сотрясение мозга получила. Мне бы от такого удара и не было ничего, а у нее мозгов поболее, чем у меня, будет. Побежали мы тогда во все города - лекаря искать, который это исцелить может. Нашли у друидов, но поздно. Не подумайте ничего плохого, просто пока мы лекаря у друидов искали, Айлин другой лекарь, из рода Бакшни, исцелил. Все довольны остались: Айлин исцелилась, лекарь тот в награду безумие лечить был обучен, наши ведьмы от него сотрясение мозга научились врачевать, а монетка, вроде, у Айлин осталась. Она только здоровее стала, и во время Белтейна за родича моего Ахта замуж вышла. Правда, недолгим тот брак оказался, но кто же от майских браков постоянства ждет?

Так бы и жили мы, бед не зная, если бы мне и Ахту видения не было: приснилось нам, что должны мы девушку похитить и в лесу бросить. Волю богов даже короли с друидами исполняют; пришлось и мне за старое браться: обернулся я волком и побежал, как встарь, по лесу, воем своим холод в сердца вселяя. Да, видать, мало в Ирландии трусливых сердец осталось: как услышали в лесу волчий вой, так изо всех окрестных городов охотники выбежали. Даже христиане, поклонники трусливого бога, не подкачали. Девушку-то мы похитили, да ее тут же какой-то разбойник спас. Куда уж он ее повел, нам неведомо, но только после этого охотников еще больше объявилось: стоило мне нос из чащи высунуть, как тут же кто-то по нему копьем норовил заехать. Пока охотники по одному ходили, мы с Ахтом от них убегали. Даже хотели мы их окружать по одному, да кусать с разных сторон, да, видать, не одни мы такие умные оказались. Стали охотники по двое ходить, а я аж на четверых нарвался. Ахт а одну сторону побежал, я в другую, а они за мной. А тут, как назло, дорога, а по дороге Айлиль, принц Коннахта, со свитой. Сидел бы в Таре, песни бы распевал, да байки старых воинов слушал, а вот надо было ему в тот момент на дороге оказаться! Замешкался я, тут меня охотник копьем и достал. Оборотню копье не страшно – обернусь, и раны как не бывало. Да, видать, растерял я сноровку, в человечьем обличье живя – не успел обернуться, как меня два других охотника достали, а потом каждый из трех еще по разу – для верности, ударил. Так я и помер, а уши мои себе Айлиль забрал – в качестве трофея. Но на охотников я зла не держу: работа у них такая. Да и в лесу закон такой же - кто слаб, тот мертв.

А вот друзей - жалко. Ведьмы без моих дров даже котел вскипятить как следует не смогут; да и мне самому ни на празднике в Таре, ни на выборах короля в Мунстере побывать не удалось. Хоть тут и трава зеленее, и вода холоднее, я еще ту жизнь до конца не дожил, чтобы эту начать.

Кехт, оборотень

(Commander Хэлл, суббота, вечер)