к списку саг   в библиотеку

Смерть Фраоха

Из Книги "Шотландская старина". - Москва – Санкт-Петербург: Летний сад. – 2001. – С. 25 – 32.

Вздох друга на лужайке Фраоха, вздох по герою за оградой, ее окружившей; вздох, который заставляет каждого мужчину скорбеть, а каждую женщину — плакать. Там к западу есть каирн, который укрывает Фраоха с мягкими волосами, сына Фиахи. Он тот, кто повиновался призыву Мейв, и от которого этот Каирн Фраоха носит свое имя. Плачут женщины Круахана; горестна причина их плача, ибо их жалобные вздохи вызваны Фраохом древних оружий, сыном Фиахи. Больше всех его оплакивает дева, что приходит рыдать на лужайку Фраоха, — кареглазая, с вьющимися локонами, — единственная дочь Мейв, которой повинуются герои, единственная дочь Карула прекрасноволосая, чей бок по ночам был простерт рядом с боком Фраоха. Хотя было много мужчин, что искали ее любви, она никого не любила, кроме Фраоха.

Когда Мейв нашла, что ей отказал в предпочтении герой с нравом без изъяна, она замыслила уязвить его тело, поскольку не разделил он с ней ее буйство. Она поставила для него смертную западню, потому что не уступил он хотениям женщины. Горестна была гибель его от змея, — каким образом, я сейчас правдиво поведаю.

На озере Мейв, где южный простирается берег, росла рябина; и во всякий месяц любого времени года видны были ее спелые плоды. Так хороши были гроздья ее, что была она слаще цветочного меда, и краснеющий плод поддерживал человека, лишенного пищи, в течение трех дней. Несомненно, прибавляла она человеку год жизни, и недужный получал облегчение от сока ее спелых ягод. Но с добычей ее сопрягалась опасность, ибо, хоть была она испытанным для людей лекарством, при ее корнях скрывалось ядовитое чудище, чтобы помешать всякому приблизиться и оборвать ее.

Мейв, дочь Омаха щедрых кубков, охватила мучительная болезнь. Она отправила посланье к Фраоху, и герой вопросил, в чем желанье ее. Она отвечала, что не сможет поправиться, пока не получит в свои изящные руки полную пригоршню плодов с того холодного озера, сорванных никем иным, только Фраохом. "Не был я нанят плоды собирать, — сказал сын Фиахи с алеющим лицом, — но, хоть не делал я этого прежде, — добавил Фраох, — сейчас я пойду, чтобы нарвать плодов для Мейв".

Фраох удалился, нехотя ступая, и пустился плыть по озеру. Он нашел чудище крепко спящим, а пасть его была раскрыта на дерево. Фраох, сын Фиахи острооружный, ушел от чудища незамеченным, неся полную пригоршню красных плодов туда, где Мейв тосковала по ним.

"Хотя хорошо то, что ты сделал, — сказала Мейв с белоснежной грудью, — ничто не облегчит меня, благородный воин, кроме ветви, оторванной от ствола".

Фраох, юноша, не знавший страха, снова отправился плыть по спокойному озеру; однако не мог он, как ни велика была его удача, избежать назначенной ему смерти. Он ухватил рябину за верхушку и оторвал ветвь от древа; но, когда он направлялся к берегу, разбуженное чудище заметило его. Оно настигло его, когда он плыл, и ухватило руку своей зияющей пастью. Фраох схватил чудище за пасть; если бы у Фраоха был теперь его клинок!

Чудище изгрызло его прекрасную грудь и оторвало ему напрочь руку. В спешке примчалась белокурая дева, неся клинок, от которого не было проку. Схватка эта была недолгой; рука его все еще держала чудовище за голову.

Горестным был исход борьбы между Фраохом, сыном Фиахи, и змеем. Они пали бок о бок у этих прибрежных бурых камней. Когда благородная дева увидела это, она пала на берег облаком тумана. Очнувшись от забытья, она взяла в свои ладони его обмякшую руку: "Хотя быть тебе к ночи растерзанной птичьей добычей, велико деяние, что ты совершил".

Если бы это случилось в схватке героев — что пал Фраох, даритель золота! Печальна погибель его от чудовища; горестно пережить его. Чернее, чем ворон, была роща его волос; краснее, чем кровь олененка, были щеки его; нежнее, чем пена потоков, белее, чем снег, была кожа Фраоха. Крепче, чем ворота, был его щит; длинна, как меч, была его рука; широк, доска корабля, был его клинок; много героев вкруг него собиралось. Выше, чем мачта, было его копье; слаще, чем струнный лад, был его голос. Пловец, который превосходил Фраоха, никогда не ступал в реку. Добротна была крепость его рук, и выше похвалы — быстрота его ног. Душою он превосходил короля. Никогда он не уклонялся от битвы. Красив был вождь, которого чтили люди, красивы щеки, что соперничали с розами в алости; красивы уста, которые не прекословили зову дружбы и не уклонялись целовать красавиц.

Мы отнесли на лужайку, в ее круговую ограду, тело Фраоха-героя. После того как умер достойный, мы сожалеем, что остаемся в живых.

Жесточайшей из женщин была она, из тех, что когда-либо видели очи, — та, что послала Фраоха сорвать ветвь после того, как принес он плоды. Лужайка носит его имя; Лох Мейв называется озеро, где чудище несло свою стражу и зев его был раскрыт на дерево.

ПРИМЕЧАНИЯ

"Смерть Фраоха" — текст из рукописи шотландского сельского учителя Джерома Стоуна (1727—1756), собирателя и знатока подлинной гэльской поэзии. Большинство такого рода произведений, записанных в Шотландии, имеет единую с ирландской традицией тематику, что естественно для гэлов-скоттов, имеющих общий культурно-духовный запас. Используя те из гэльских источников, которые группируются вокруг Финна и его фениев, Джеймс Макферсон сочинял свои "Поэмы Оссиана", гениальный в своем роде, но отнюдь не подлинный эпос. "Смерть Фраоха" — реликт другого цикла гэльских преданий, нежели цикл Финна, и определенно более древнего, чем он.

Мы предлагаем читателям дословный прозаический перевод поэмы, в котором сохранили особенности оригинала.

Перевод выполнен по изданию: Report of the Committee of the Highland Society of Scotland, appointed to inquire into the nature and authenticity of the poems ofOssian. Edinburgh, 1805.

Каирн — "...это небольшой „курган" из камней, воздвигнутый над погребением или иной точкой, ассоциирующейся с Иным миром" [46, с. 212]. Каирн — характерная для кельтов памятная насыпь, не обязательно связанная с захоронением; она могла относиться к любому событию, в память о котором насыпалась; использовалась и как межевой знак.

В сказании "Разрушение Дома Да Дерга", например, читаем: "Фении первыми стали отличать разгром от разрушения и ставить высокий камень при разгроме, а каирн при разрушении. Оттого и решили разбойники в этот раз сложить каирн" [45, с. 113]. Как могильные насыпи, каирны ставились в основном в дохристианскую эпоху. "После обращения скоттов-гэлов в христианство должно было произойти весьма значительное изменение в погребальных обрядах. Людям больше не позволяли хоронить своих мертвых под каирнами, рассеянными по полям, так как это рассматривалось как свидетельство их язычества" [84, р. 423—424]. "Каирн", что во всех кельтских языках и означает "груду, нагромождение", входит как составная часть во множество топографических названий на севере Британии, в Уэльсе и Корнуолле [55, р. 51—52].

Рябина. — Рябина, возможно, была для друидов Шотландии таким же священным растением, как для друидов Галлии омела. "Это дерево действительно часто находили рядом с их каирнами и каменными кругами, а в новое время оно использовалось горцами в некоторых суеверных обрядах". Так, например, через обруч из рябины на Самайн

(1 ноября) и Бельтан (1 мая) проводили овец; из рябины иногда делали детали плугов и водяных мельниц; рябиновым посохом погоняли скот. Одним словом, рябина считалась защитницей против колдовства [84, р. 454].

С другой стороны, сама рябина была "деревом ворожбы": из ирландского сказания "Осада Друйм Дамгайре" известно, что друиды использовали рябину в своих "друидических огнях", несущих погибель вражескому войску [28, с. 125—127]. В ирландском сказании "Сватовство к Этайн" читаем: "Когда же села Этайн на ложе, что стояло на полу, ударила ее Фуамнах прутом из красной рябины, и превратилась она в лужу воды" [45, с. 64]. Таким образом, рябина — и колдовское, и животворящее дерево.

Следует сказать, что в кельтских землях — в Галлии, Ирландии и Британии — "за деревом как таковым признавалась чудесная сила" [27, с. 149].

В XIX веке Роберт Чэмберс писал: "Среди горцев Шотландии рябина находится в великом почтении по сей день. Они почитают ее как самое благодатное из деревьев" [57, р. 328—329].

Мейв (правильнее: Медб) — знаменитая в ирландской традиции королева Коннахта, королевства на западе Ирландии, жившая, по преданию, на рубеже н. э.

Медб — один из главных персонажей эпопеи "Похищение Быка из Куальнге" и прилегающих к ней сказаний [44]. "Дочь короля Коннахта, Медб не просто является обладательницей верховной власти, она есть воплощение такой власти: лишь проведя с ней ночь любви, герой может получить желаемое могущество. И таких героев и таких ночей в жизни Медб было очень много: она охотно дарит свою любовь домогающимся ее. И этому не препятствует тот факт, что у нее есть муж Айлиль, которому не остается ничего другого, как закрывать глаза на поведение жены" [5, с. 211]. Как воплощение власти, Медб — одна из самых ярких Женщин кельтской традиции, которые все, по существу, являются богинями — олицетворениями Земли, с которыми сочетается тот или иной король [69, р. 76—77].

Имя Медб этимологически восходит к "меддви" — "медвяная, опьяняющая", что напоминает о меде или эле Власти, который должен испить из рук богини король: "Власть — это невеста, которая подносит напиток могущества, и сам этот напиток"[46, с. 85].

Медб — это Клеопатра и Мессалина в одном лице; она говорила о себе, что "никогда не была без того, чтобы иметь одного мужчину сразу вослед другому" [74, S. 110]. Вместе с тем она — королева-воительница, коварный и решительный враг; ее столица, Круахан, в сказаниях именуется "хищным".

Она говорила о себе, что из всех своих сестер она "была самой обходительной и щедрой, лучшею в бою, схватке и поединке" [14, с. 603]. Причиной многолетней кровавой распри между ирландцами, описанной в "Похищении Быка из Куальнге", стало упрямое и страстное желание Медб иметь "быка, прекраснейшего в Ирландии".

Круахан — столица Коннахта, королевства на западе Ирландии, которым правила Медб. Ныне это город Раткроган в графстве Роскоммон.

До того как здесь был построен королевский дворец, Круахан долго был языческим кладбищем и назывался "холмом друидов". Согласно традиции, вокруг главного холма Круахана располагалось пятьдесят других холмов, в каждом из которых было захоронено пятьдесят мужчин и женщин. Среди тех, кто здесь лежал, были не только короли, но и языческие боги из Племени Богини Дану, например, Эриу, Фотла и Банба — три женщины Племени, именами которых в древности называлась Ирландия.

...белее, чем снег, была кожа Фраоха. — Излюбленная у кельтов формула красоты. Героиня древнего ирландского сказания "Изгнание сыновей Успеха", Дейрдре, говорит: "Три цвета будут у человека, которого я полюблю: волосы его будут цвета ворона, щеки — цвета крови, тело — цвета снега" [14, с. 567]. Она говорит это, когда видит, как ворон на снегу пьет кровь теленка.

Красив был вождь, которого чтили люди... — Описание красот и добродетелей Фраоха в этом сказании (которое является, в сущности, погребальным плачем) — это традиционное описание "кельтского рыцаря" (см. также "Плач Мэри МакЛеод" и примечания к нему в наст. изд.).